В конце декабря в Москве состоялось заседание круглого стола на тему "Профессиональные союзы в системе гражданского общества". В этом серьезном мероприятии, организованном Российской академией государственной службы при Президенте Российской Федерации, принимали участие ученые, представители администрации Президента, предприниматели, профсоюзные деятели. От Федерации профсоюзов Красноярского края в круглом столе участвовал заместитель председателя ФПКК Василий ДЕРКАЧ, который получил приглашение от организаторов мероприятия. Сегодня мы публикуем выступление В. Ю. Деркача на круглом столе "Профессиональные союзы в системе гражданского общества".

Основным вопросом дальнейшего развития профсоюзного движения является степень применения в их деятельности двух моделей, которые условно можно назвать правозащитной и корпоративной.

Первый подход означает представление о профсоюзе, как некоем коллективном адвокате трудящихся и законодательном лоббисте их интересов. Преобладание в профсоюзном движении правозащитного направления ведет к снижению мотивации профсоюзного членства, дублированию профсоюзом государственных функций, усиливает потребительское отношение членов профсоюза к своей организации. При этом методика достижений целей профсоюзов приближается к методам организаций, критерием эффективности которых являются не экономическое положение их членов, а популярность структуры в обществе (например, к методам политических партий). Правозащитная модель ставит перед профсоюзами приоритет расширения индивидуальных прав работника в трудовом законодательстве, часто в ущерб правам, реализуемым в коллективных формах. Это классическая ситуация «рыбы и удочки».

Другая крайность в понимании идеологии профсоюзов, это их функционирование исключительно в качестве корпорации людей наемного труда, желающих более выгодно продать свою рабочую силу (концепция делового трейдюнионизма). И эта модель имеет свою негативную сторону. Восприятие профсоюзов исключительно как организации, имеющей экономические цели и достигающей данные цели экономическими методами, чревато превращением их деятельности в соревнование с работодателями по объемам имеющихся финансовых ресурсов, появлением идеологически неоправданных ограничений на прием в члены профсоюза (ограничение доступа в «клуб для избранных»), переносом из бизнеса в профсоюзную деятельность не только позитивных методов, но и негативных подходов (криминализация, жесткая межпрофсоюзная конкуренция).

Нигде в мире не существует профсоюзов, работающих в рамках какого-то одного подхода в его чистом виде. Поэтому и для российских профсоюзов актуальна задача поиска оптимального сочетания концепции движения, как элемента гражданского общества, и одновременно, как корпоративной структуры, влияющей на рынок труда. Однако, практика российских профсоюзов свидетельствует о преобладании правозащитных подходов, которое строится на попытках «быть добренькими для всех трудящихся» независимо от членства в профсоюзе. Этой ситуации есть, конечно, объективное обоснование в виде устоявшихся патерналистских настроениях в обществе, при которых власть, а не работодатель является главным адресатом социальных требований.

Мы часто задаемся вопросом: в чем причина такого разрыва в развитии профсоюзного движения между Россией и Западом? Вроде бы у нас имеется накопленный предыдущими поколениями имущественный потенциал, долгое время сохранялся прогрессивный КзоТ и многие его положения остались в нынешнем ТК. На мой взгляд, проблема в том, что степень «капитализации» ресурсов у профсоюзов и работодателей на Западе шла более или менее параллельно. Концентрация капитала за последние 15 лет в России носила взрывной и искусственный характер, за которым сложно угнаться и сохранить баланс сил. То есть, даже если бы российские профсоюзы развивались такими же темпами, как профсоюзы на Западе в начале ХХ века, то мы бы все равно отстали от своих социальных партнеров. Но беда в том, что профсоюзное движение в России не развивается подобными темпами.

Причиной является засилье в сознании того же пресловутого государственного патернализма. Ведь если основная цель — чего-либо добиться от власти, то нет необходимости объединяться в организацию, основанную на индивидуальном членстве. Так как в случае успеха борьбы власть не будет руководствоваться признаком такого членства при раздаче результата. Уточню, что в случае бюджетной сферы, государство выполняет роль работодателя и требования к нему носят характер требований именно как к работодателю.

Однако, этот круг патернализма замыкаем мы сами, когда профсоюзы неосознанно потакают патерналистским настроениям. При этом бытует ложный тезис, что популярность профсоюзов прямой путь к росту членства. Это более верно в отношении политических партий, борющихся за голоса избирателей, которые раз в 4-5 лет приходят к избирательным урнам, а потом забывают о них до следующей кампании. Член профсоюза платит взносы постоянно, и мотивация должна носить такой же непрерывный характер. Уплачивая профвзносы и принимая на себя другие обязательства перед профсоюзом, член профсоюза должен осознавать, что вкладывает средства в свое благополучие и благополучие таких же людей, связанных определенными обязательствами. Ему бесполезно доказывать, что на его средства мы пытаемся сделать хорошо для всех, включая людей далеких от профсоюза и откровенных штрейкбрехеров. Вполне естественно, что тот, кто хочет облагодетельствовать всех без разбора, должен это делать за счет налогов или, на худой конец, на гранты.

Нам предстоит сформировать такую систему мотивации профчленства, при которой потеря профсоюзного билета означала бы существенное ущемление интересов того, кто его теряет. Тогда станет реальностью не только дисциплина при коллективных действиях, но появляется возможность брать встречные обязательства перед работодателем в ходе коллективных переговоров. Коллективно-договорные отношения смогут тогда приобрести характер подлинно двухсторонних обязательств и стать основой социального межклассового договора, на котором можно наращивать другие институты гражданского общества.

Для формирования такой системы мотивации профсоюзному движению необходимо сделать три основных шага:

1. Провести инвентаризацию своих функций и перенаправить организационно-финансовые ресурсы на стратегическое-мотивационное направление, изменив приоритеты тех направлений деятельности, которые не служат этой основной цели. Данный шаг необходим не только для экономии ресурсов, но и для рассеивания определенных устоявшихся иллюзий.

2. В законотворческом лоббировании поставить задачу снятия всевозможных ограничений, сдерживающих эффективные коллективные переговоры, заключение эффективных колдоговоров и соглашений. При этом, нужно научиться хотя бы замечать эти ограничения в законодательстве.

3. Необходимо уже сейчас, даже при наличии всяческих нормативных рогаток, формировать новые технологии коллективных переговоров и фиксации договоренностей, которые бы обходили расставленные законодательные “капканы”.

Каким критериям эффективности должны отвечать данные инновационные технологии? Они должны обеспечивать монопольную функцию профсоюзов на рынке труда, а значит максимальную централизацию и унификацию переговоров. Следовательно, наши «весы приоритетов» между колдоговором и соглашением, должны склоняться в пользу последних.

Другой важный критерий эффективности, это расширение охвата работодателей системой соглашений за счет возможности адаптации его обязательств к конкретным экономическим условиям хозяйствующего субъекта. Наши метания между аморфными рамочными соглашениями и жесткими соглашениями о минимальных тарифных ставках должны вывести профсоюзы к соглашениям третьего — нового — типа.

И наконец, итогом всех переговоров и соглашений должен стать набор преференций для членов профсоюза и снижение эффективности «желтых» обязательств работодателя. Для этого необходимо целенаправленно вести поиск легальных технологий обхода соответствующих законодательных ограничений, также как предприниматель ищет законные способы минимизации налогов.

Наиболее вероятный путь легализации таких преференций, это «маскировка» профчленства под иные признаки. Но это только задача минимум, а задача максимум — заменить стандартную схему мотивации профчленства: «мы собираем взносы, чтобы перераспределить их между членами профсоюза», на другую формулу: «если член профсоюза получил прямую выгоду от нахождения в профсоюзе, он должен поделиться с профсоюзом частью этой выгоды». Решение данной задачи необходимо рассматривать не только в качестве меры ресурсного обеспечения модернизации профсоюзов, но и как меру, создающую мотивацию профактива, профорганизаций к применению новых методов работы, усиливающих мотивацию профчленства. Не секрет, что рост профсоюзных взносов, обусловленный ростом зарплаты, не зависит от того, добился профсоюз этого повышения или это произошло по независящим от него причинам. Точно так же, как и профсоюз фактически не получает дополнительных финансовых поступлений, если именно он добился повышения зарплаты или выиграл для члена профсоюза судебный иск на определенную сумму. Более того, наблюдается парадокс, когда рост зарплаты (например, в бюджетной сфере) сопровождается массовым выходом из профсоюза: номинальная сумма взносов растет, и работнику становится элементарно жалко их отдавать. Мало того, это происходит даже тогда, когда индексация происходит по итогам профсоюзных акций.

Все это свидетельствует о существовании системы демотивации профсоюзного членства в России, и это имеет самые печальные последствия для формирования гражданского общества в целом. Я уже приводил в обоснование этого тезиса логическую цепочку. Назову ее в обратной последовательности:

— у профсоюза нет возможности добиваться преференций для своих членов — нет мотивации профчленства;

— нет мотивации состоять в профсоюзе — нет обязательств члена профсоюза перед своей организацией;

— в отсутствии таких индивидуальных обязательств профсоюз не может брать коллективные обязательства перед работодателем от имени работников;

— односторонний характер обязательств ведет к отсутствию социального договора между трудом и капиталом, который является важнейшим элементом гражданского общества.

Поэтому возвращаюсь к теме изменений российского законодательства, которые могли бы способствовать развитию новых методов профсоюзной деятельности. Как известно, принятие нового ТК мотивировалось властью, необходимостью снятия, неоправданных, на ее взгляд, с точки зрения требований рынка, ограничений на работодателя. За прошедшие годы появились также естественные факторы, снижающие эффективность коллективно-договорных отношений, давление безработицы, давление дешевой иностранной рабочей силы, угроза «бегства» рабочих мест в условиях глобализации.

Но при всем этом в ТК из КзоТа перекочевали различные ограничения на коллективно-договорные отношения. Самым главным из них является признание дискриминацией получение преференций трудящимися, которые добились их за счет организованного предложения своего труда (через профсоюз). С точки зрения теории спроса и предложения, цена товара, предлагаемого на рынке, не хаотична, а организована, как правило, будет выше. Следовательно, подобное ограничение носит антирыночный характер и запрещает трудящимся бороться за свои интересы в условиях рыночных отношений рыночными же методами. Эта концепция пронизывает не только трудовое законодательство (прежде всего в сфере коллективных трудовых споров), но присутствует как в явной, так и в заретушированной форме в других разделах законодательства.

Объективные законы политического процесса подсказывают, что инициирование поправок, снимающих барьеры эффективных коллективно-договорных отношений, неизбежно вызовут у партнеров профсоюзов возражения об угрозе разбалансировки интересов в социально-трудовой сфере. Поэтому для решения стратегических задач профсоюзного движения важно внутреннее осознание необходимости дополнения традиционно рефлекторной реакции на действия партнеров — или, если угодно оппонентам, — практикой пакетных договоренностей с ними.

Необходимо учитывать, что несбалансированность объема прав работника, реализуемых в индивидуальном порядке и вне зависимости от его активности в деле защиты своих интересов, может привести к закреплению патерналистских настроений и социальной пассивности. Это является примером того, что развитие гражданского общества вряд ли возможно при полной нормативной зарегулированности всех сторон жизни общества.

Версия для печати

Наверх