Владимир Павлович Толюпа руководил профсоюзным движением края 16 лет. Ни один председатель до него не занимал так долго эту должность. Более того, на долю В. П. Толюпы выпало возглавлять профсоюзы края на двух разных этапах — советском и после развала СССР. При его непосредственном участии происходило реформирование профсоюзов края, а крайсовпроф был преобразован в федерацию профсоюзов. Сегодня мы публикуем размышления Владимира Павловича о профсоюзах вчера и сегодня.

...Собеседование прошло нормально. Я стал председателем краевого совета профсоюзов, заменив Павла Степановича Колина, который в свое время в Дивногорске вручал мне партийный билет и сейчас встретил по-отечески, передал дела и, уходя на работу заместителем председателя крайисполкома, сказал на прощанье: “Будут вопросы — обращайся”.

Действительно, в первое время я немало задавал ему вопросов по работе профсоюзов. Может, я и вписался сравнительно быстро в крайсовпроф потому, что Колин помог мне скелетные, принципиальные вопросы постичь. После партийной работы мне было как-то неуютно — казалось, размаха не будет в новой работе, но скоро я увидел, как много людей приходит получить какую-то поддержку, помощь, и понял, что это тоже достойная стезя и ею надо заниматься в полную силу. А партийным работником я по-прежнему оставался, потому что был кандидатом в члены бюро крайкома КПСС. Это, кстати, очень помогало: меня в любом городе, районе встречали не только как председателя крайсовпрофа, но и как представителя бюро крайкома. Естественно, Павел Стефанович Федирко меня поддерживал, особенно на первых порах. Спустя несколько лет увидел, что я “оперился” в профсоюзных делах, и тогда пустил в “автономное плавание”. Но продолжал бывать на крупных мероприятиях, конференциях, защищал, когда было надо, перед приезжавшим московским начальством своим веским словом, за что я был ему благодарен.

Сейчас частенько, когда речь заходит о деятельности профсоюзов в советские годы, говорят, что у нас были государственные профсоюзы. Действительно, они были вписаны в государственную систему. Но у них была своя ниша. Тогда профсоюзам не надо было отстаивать свои права или степень полномочий — все это было прописано в законах и подкреплено материально. Денежными источниками были не только членские взносы, но и отчисления от хозяйственных органов на культурно-воспитательную работу, на физкультурную деятельность. И средств хватало. Потому свои слова профсоюзы всегда могли подкрепить материально. Нам было доверено заниматься такими серьезными вещами, как техническая инспекция, надзор за охраной труда на предприятиях, оздоровление трудящихся, физкультура, все загранпоездки (у нас был отдел иностранного туризма), культура, производственно-массовая работа... И многие направления деятельности давали отдачу. Были возможности развиваться и людям, и государству.

К сожалению, все это сейчас разломано. Теперь в сумбуре перемен, череде ошибок о профсоюзах думать вообще перестали. Выгнав из государственной системы, нового места им не определили. Как сказал цинично и прямо “первый реформатор” Егор Гайдар, “никакому государству сильные профсоюзы не нужны, и не лезьте к нам со своими делами”. С тех пор профсоюзы никакой поддержки не имеют. Вымученный Трудовой кодекс неравноценен потерянному профсоюзами. Их возможности и правовое поле тоже далеко не равны прежним. Сейчас в профсоюзах работать намного труднее. Мало того, что лишились поддержки “сверху”, но и наступили другие отношения с членами профсоюзов. Для помощи людям нет настоящих материальных источников. Так что приходится искать пути деятельности и приспосабливаться, понимая, что те условия, при которых профсоюзы работали раньше, не вернешь.

В “наше время” нам не нужны были какие-то методы влияния на власть. Зачем было бастовать против чего-то, когда можно было через партийные органы решить почти все проблемы? Вот сейчас мэр какого-нибудь города запросто позволяет себе не явиться на переговоры с жителями, когда они его об этом просят. Представляете, чтобы он не вышел к людям в советско-партийное время? Да он сидел бы с этими мужиками с утра до вечера в обнимку и искал выход из положения.
В стране тогда практически не было безработицы. Все, кто хотел работать, трудились. Имели восьмичасовой рабочий день, путевки в санатории, возможности бесплатно лечиться и заниматься спортом, учить детей.

Но как бы хорошо люди ни жили, они всегда хотят жить еще лучше. К тому же качество прежней нашей жизни сильно снижали пустые прилавки... Сегодняшнее наполнение прилавков, несомненно, лучше. Но теперь часто люди задаются вопросом: “На что это можно купить?” А машины, которыми Красноярск сегодня запружен, в “наше время” уже можно было купить и выбирать при этом. Четыре поколения людей получали государственную пенсию и достойно на нее жили...
Сейчас у людей сложное состояние души: большинство не просит вернуть то, что было, а говорит: “Дайте работу, но с учетом сегодняшних возможностей”. Их в каком-то плане устраивает рыночная экономика, но в то же время хочется, чтобы во всех других сферах жизни, например, социальной, было не хуже, чем прежде.

Работая с ними и среди них, сегодняшние профсоюзные лидеры ищут новую нишу полезности. Среди них есть еще люди моего поколения и немного младше. Думаю, актив надо омолаживать быстрее и этот процесс должен быть постоянным, ведь в седоглавом возрасте избавиться от стереотипов, привычек невозможно и новое ухватить — тоже. А опытом можно делиться сейчас только в историческом плане: “Ах, как было хорошо!” Да, трудно сейчас профсоюзам: старая технология не подходит к сегодняшнему дню; нет прежних направлений в работе, нет штатов, кадров, денег, и кое-что из практики просто не востребовано временем... Желаю им держаться и приобретать весомость!

Еще несколько слов о себе. Проработав шестнадцать лет председателем крайсовпрофа, в 63-летнем возрасте я перешел в негосударственный пенсионный фонд “Сибирский межрегиональный” заместителем генерального директора... Жизнь продолжается.

Из книги “Красноярский взлет”, (Красноярск, 2004)

Версия для печати

Наверх